Пушкинская площадь, 1970-е: «За докторской колбасой - в боа из страусиных перьев»

Этот блог – картина жизни главного города страны в разные годы, ее создают сами читатели. Среди героев – бабушки, мужья, коллеги, соседи, случайные прохожие и заклятые друзья. На этот раз в «Московских историях» – Елена Антонова с воспоминанием о работе и жизни в окрестностях Пушкинской площади в 1970-е.

В 1970 году мне было 20 лет, и я работала в АПН (Агентстве печати «Новости») – на Страстном бульваре. Попасть туда было трудно, даже на самые мелкие должности, как-то устроили через знакомых знакомых. Мы, всякие службы и экспедиция, работали на 1-м этаже — упаковывали посылки с печатной продукцией, которые рассылали по корреспондентским пунктам всего мира. Статьи, фотографии складывали, проверяли по описи, заворачивали в крафт-бумагу, перевязывали. 

Мы, девчонки, все мечтали подняться на верхние этажи – там работали настоящие, маститые корреспонденты, фотографы. Мы встречали их в столовой: «Ой, смотри, кто пошел!». И недоверчиво смотрели: вот этот человек, который, как и мы, ест суп, и есть тот самый? И утешали друг друга — ничего, мы тоже такими будем! Все это было ужасно интересно.

Мы истово дружили. В понедельник летели на работу, чтоб вывалить подругам все, что накопилось за выходные. Кажется, я больше никогда так много не рассказывала о себе. Но куда мне было до Лильки, натуральной пышноволосой блондинки. Она производила впечатление слегка чокнутой, а может, была просто слишком энергичной, и относилась к жизни как к большому приключению. Если в жизни их не хватало, она их придумывала.

Фото: Из личного архива Елены Антоновой

Она вышла замуж за такого же юного (тогда мне, конечно, так не казалось) мальчика и стала жить с ним в коммунальной квартире на Пушкинской площади, в двух шагах от АПН. Конечно, все стали тусоваться там. Квартира располагалась в доме, соседнем с угловым – в котором был Дом актера. В квартиру поднимались, как обычно — на лифте, но имелся и черный ход. Я туда, конечно, из любопытства заглянула. Помню подъезд, такой интересный — ощущение шкатулки, взлетающей вверх. Глухая черная лестница без окон до самого высокого этажа. Колодец, марши лестницы и пара — возможно, заколоченных — дверей наверху.

Тусклая лампочка в широком коридоре. Комнатушка больше ввысь, чем вширь. Еще там были замечательные соседи – они нас любили! Особенно благоволила к молодежи одинокая пожилая дама, ей нравились энергия, дурачества — все. Возможно, когда-то ее семья целиком занимала эту квартиру, кто знает? Нас это не интересовало.

Фото: Из личного архива

В том самом широком коридоре стоял ее сундук. Чего там только не было! Это был отдельный аттракцион. А. И. (назовем ее так) разрешала в нем рыться и найденным пользоваться. Так что Лилька с мужем вполне могли отправиться в соседний Елисеевский магазин за 200 граммами докторской колбасы, принарядившись. Она - в боа из страусиных перьев, он — в побитую молью роскошную лисью шубу, с густо подведенными глазами. Очередь, змеившаяся к мясному отделу, впадала в шок и экстаз одновременно.

Эпатаж был Лильке необходим. Она им подпитывалась. Тогда, например, могли не пустить в театр в брюках. Лилька ангелом проходила мимо билетерш в юбке, мчалась в туалет, напяливала джинсы (настоящие!) и чинно прогуливалась по фойе.

Одним из традиционных развлечений было взять патефон, пойти на Психодром - сквер у психфака МГУ на Проспекте Маркса (сейчас Моховая) — и с очень серьезными лицами слушать пластинки Зыкиной: «Издалека доооолго течет река Вооолга...», время от времени горестно вздыхая. Там тогда собирались хиппи, буддисты, всякие непризнанные художники и поэты, но мы друг другу не мешали.

Конец сборищам на Психодроме пришел летом 1971 года, когда Москву зачищали перед приездом американского президента Никсона. Тогда одним махом развезли по отделениям милиции и поставили на учет всех еще немногочисленных московских хиппи, и на Психодроме стало грустно. А потом я ушла из АПН и Лильку больше никогда не видела.