Тетя Маруся из коммуналки на Арбате

Этот блог – картина жизни главного города страны в разные годы, ее создают сами читатели. Среди героев – бабушки, мужья, коллеги, соседи, случайные прохожие и заклятые друзья. На этот раз в «Московских историях» – Арина Петропавловская, которая рассказывает про тетю Марусю из коммуналки на Арбате (и, таким образом, делится множеством бытовых деталей из жизни Москвы 1950-х)

Когда вернулась Маруся после смерти мужа из эвакуации в своё родное Подмосковье, ей уже за 30 было. Перебрала много работ, и конюхом была, и скотницей, и бригадиром на колхозном поле, но всё как-то не складывалось, не к душе было - дома нет, сгорел в войну, хозяйства нет, все не живут, а выживают, не за что сердцем зацепиться. И решила ехать в Москву, попробовать, а вдруг там, далеко от памятных мест, станет ей лучше, спокойнее что ли.

Ещё, видимо, от самостоятельности характера было трудно Марусе заново сживаться с роднёй, у которой приходилось жить, вот и приняла решение попытаться найти работу в столице, благо был паспорт, не крепостная сельская.

Кто нужен в столице? Если нет городской специальности, заводской, фабричной, магазинной - где искать работу? Что хорошо умела Маруся? Была она замечательной хозяйкой. Убрать. Сварить. Пирогов-пирожков напечь. Чисто мыть. Добротно стирать. Ну, и вывод сам напрашивался - надо устраиваться прислугой в состоятельную (а другие слуг не держали) семью.

Первые хозяева Марусе не понравились. Гордая она была, уважала себя очень, а хозяйка всё время проверяла - сколько купила, по какой цене, не положила ли часть денег себе в карман, ложки с вилками пересчитывала. Ушла от них тётя Маруся.

Не знаю сразу ли или долго искала, но попала наша тётка в отличную семью. Культурные. Умные. Способные отдать должное простому человеку за его отменные человеческие качества - трудолюбие, честность, ум, желание совершенствоваться в работе. Жила профессорская семья на Арбате, в переулке Сивцев Вражек. Дом - полная чаша. Четыре комнаты и кухня с малюсенькой комнатушкой (как раз для помощницы жильё).

В семье - Старая барыня (так её баб-Маня называла в разговоре), Молодая хозяйка (женщина средних лет, научного сословия, умная, сухая, высокая, с очень оценивающим взглядом, типа - кто ты, и как с тобой общаться), и - молодые, сын хозяйки с женой и маленькой дочкой Леночкой, старого хозяина не было, давно умер.

Тётя Маруся рассказывала, что Старая хозяйка её многому научила - блюда городские готовить, в газовой духовке печь и запекать бабки, лапшевники, запеканки, большие румяные пироги и маленькие, на два укуса, пирожки. Показывала, как сделать красиво и красиво подать. Ведь до переезда в Москву не жила тётка в городе, если не считать Орска в эвакуации, но Орск это война, беда и экономия. А учиться тётя Маруся любила. Своей стала в семье ученых. Полюбила самую младшую, Леночку, всей душою. И прожила она у Русановых до самой пенсии.

Очень хорошие люди достались Марии Ивановне. Помогали чем могли. Посоветовали ей стать членом профсоюза домашних работниц. (Я точно не уверена в названии, но смысл этот). Ходили с ней по конторам, дающим статус москвича и занятого официальной работой человека. Пошёл у Маруси трудовой стаж, так как всё было оформлено. Но и на этом хозяева не остановились, прописали, выделили домработнице маленькую комнатушку при кухне, помогли подать заявление на получение своей жилплощади.

Так у Марии Ивановны образовалась своя комната. Сначала во временном фонде - в полуподвале по улице Мясковского (Большой Афанасьевский переулок) на Арбате. Там было сыро, темно, окно в цементом "стакане" выходило в унылый дворик без единого кустика, сосед просто конченый алкаш.

Затем условия жизни стали лучше. Выделил ей город на той же улице "комнату с комнатёнкой" в коммуналке прекрасного крепкого дома, через несколько зданий от бывшего дома адвоката Плевако (знаменитый "дом с кариатидами, Большой Афанасьевский переулок, 35, снесен в 1993 г.), если сворачивать в переулок с Арбата, то по правой стороне.

Когда пришли пенсионные годы, Мария Ивановна работать на Сивцевом Вражке перестала, и только у себя в доме на Большом Афанасьевском немного помогала уже очень пожилой семье "академиков" - так она их называла, жившей в ее же доме на Большом Афанасьевском.

Академики они были или профессора, не знаю, но люди шибко культурные и уже сильно не в себе. Жили они в каком-то ином, эфирном мире, разговаривали языком ещё дореволюционным. Если задать им вопрос, то как с неба спускались, чтоб на него ответить, с задержкой, но очень обстоятельно и приветливо.

Это меня тётя Маня к ним водила, чтобы похвастаться - не одна она, вот какая внучатая племянница есть. Правда, предварительно, помня о моей былой резкости, просила:

- Ты там рот-то с умом открывай. Ведь такие люди!

Я уже повзрослее была, понимать стала, как можно, как нет, да и люди они были интересные. Квартира на первом этаже, а вся воздушная, солнцем светится, и они сами как из воздуха. И видно было, что скоро уйдут оба, улетят, такие же светлые, как пространство вокруг них.