Воспоминания о советских дачах: «Тетя Муня произвела на соседа-адвоката огромное впечатление»

Этот блог – картина жизни главного города страны в разные годы, ее создают сами читатели. Среди героев – бабушки, мужья, коллеги, соседи, случайные прохожие и заклятые друзья. На этот раз в «Московских историях» – дачные воспоминания Марины М.

В нашей семье никогда не было собственной дачи. Несколько поколений москвичей жили летом на съёмных дачах в ближайшем Подмосковье, и это было удобно всем. Владельцы сдаваемых дач имели надёжный неучтенный доход от становившихся за годы родными арендаторов, а дачники летом имели тишину, свежий воздух, лес, купание и полное отсутствие головной боли - непременной спутницы владельцев любой собственности.

Наше многочисленное семейство выбрало в качестве места летнего проживания станцию Фирсановка Октябрьской ж/д.

Итак, в последних числах мая все перебирались в Фирсановку. Семья тёти Веры предпочитала левую сторону ж/д, а мы и семья Серафимы Ивановны всегда были "правыми". Тётя же Муня - овдовевшая, бездетная, занявшаяся на пенсии моим воспитанием - была неотъемлемой частью нашей семьи.

Локаций было три. Несколько лет до и четыре года после моего рождения мы жили «у Второвых». Хозяином был красивейший седобородый старец Константин Евлампиевич. Их собственная большая семья размещалась в основном доме, а дачникам сдавался маленький домик из двух комнаток и терраски. Зимой 1964/1965 годов хозяйский дом сгорел, и мы перебрались на два следующих летних сезона к другим хозяевам, пожилым брату и сестре – Ивану Фёдоровичу и Надежде Фёдоровне.

Там мы жили в большом общем доме с несколькими отдельными входами. И там у тёти Муни случился «роман». Одним из дачников в то лето был пожилой армянин, адвокат, человек одинокий или представлявшийся таковым. Тётя Муня произвела на него огромное впечатление, и он принялся оказывать ей знаки внимания. В силу своих 5 лет от роду, я не очень понимала, что происходит, но разговоры о появившемся ухажере слышала постоянно.

Казалось, тётя Муня была готова принять чувства кавалера, но в один ужасный день она увидела, как поклонник стирает свою рубашку в фарфоровой суповой тарелке. Слава богу, своей, иначе всё могло закончиться и вовсе трагически. На этом сомнения оставили пожилую даму, она ответила категорическим отказом, а история стала навсегда всего лишь предметом застольных шуток.

Затем мы перебрались к последним нашим фирсановским хозяевам, Никифору Ивановичу и Ефросинье Ивановне Шляминым. У них был огромный по нынешним шестисоточным убогим меркам участок – соток сорок, посередине которого стоял большой дом, разделенный на четыре части. У хозяев было пятеро взрослых сыновей, один из них инвалид, и дом строился с расчётом на них. У самих же стариков был отдельный небольшой дом на дальнем краю участка. Но сыновей дачная жизнь не интересовала, и большой дом сдавали дачникам. Там-то наше семейство и объединилось с тётей Симой, которая к тому времени уже тяжело болела, её муж и дочь работали, а безотказная тётя Муня согласилась на ещё одного подопечного, помимо меня и моей сестры.

Кстати сказать, наши дачные хозяева жили недалеко от нас в Москве, на углу Сокольнического вала и улицы Шумкина, мы иногда зимой ходили к ним в гости, а сестра приятельствовала с одним из их сыновей.

Мои родители каждый день возвращались с работы на дачу, где, соответственно, ужинали, а потом завтракали, выходные они тоже проводили в Фирсановке. Когда году в 1969 году с нами поселилась на даче тётя Сима, на выходные стал приезжать её муж Евгений Васильевич, дядя Женя. Всех надо было кормить. Заботы о пропитании всей команды ложились на плечи тёти Муни – при наличии керосинки и портативной газовой плитки. Впрочем, она не считала это препятствием для приготовления полноценного трехразового питания. Об этом тети Мунином свойстве я ещё напишу, оно заслуживает отдельного повествования.

В выходные дни почти всегда приходили тётя Вера с мужем Иваном Васильевичем – поиграть в карты. Мои родители и два дяди усаживались за столом на веранде и играли в «петуха» или реже в «девятку». Запись счета очков всегда вёл дядя Женя, он очень хорошо рисовал, и поля тетрадки для записей всегда украшали лошадки, петушки и всевозможные виньетки. Не игравшие сестры Мария и Вера имели возможность праздно беседовать на улице, поскольку внук тёти Веры оставался со своими родителями, а я обожала наблюдать за карточной игрой взрослых. У сестры Ольги, конечно, была своя компания, она на семь лет старше меня.