Целый город в Боливии превратили в тюрьму (там есть рынок, кафе и парикмахерская)

Полное отсутствие привычных камер, надзирателей и вполне достойные условия человеческого существования позволяют отнести тюрьму Сан-Педро к одним из самых гуманных в мире. Но так ли однозначны результаты боливийского социального эксперимента?

Из булочной доносится дразнящий запах свежеиспеченных сырных пирожков, какими славится Ла-Пас. Прямо на улице жарят бананы и снимают с вертела очередную курицу-гриль. В ожидании клиентов приоткрыты двери парикмахерской. Кругом бегают и смеются дети. Вначале мы чувствовали себя немного зажато: все-таки мы были в тюрьме. В голове не укладывалось, что «тюрьма» и «город» могут быть синонимами. Но вскоре мы расслабились, стали уверенно шагать по узким улочкам, заглядывать в кафе и беседовать с местными жителями.

Тюрьма Сан-Педро — это мини-город, разделенный на восемь секторов, занимающий по площади чуть больше гектара. За тяжкие преступления, связанные с насилием и убийством, в эту тюрьму не посадят. Для этого в Боливии есть обычные тюрьмы со строгим режимом и ужасными, как и полагается тюрьмам в их классическом варианте, условиями. В Сан-Педро люди попадают, как правило, за воровство или торговлю наркотиками, что считается в Боливии не очень серьезным преступлением.

Фото: Аша Маилз

Наши проводниками по старой крепости, где расположена тюрьма, стали «местные жители» — молодые парни Хуан и Хулио. На вопрос, за что они сидят, стыдливо (или так только кажется) отвечают: за воровство. Один уже семь лет живет в тюрьме, другой — два года.

Основной закон здесь прост: хочешь жить лучше — не ленись, работай. Заключенные в Сан-Педро сами платят за свое содержание. Можешь заплатить больше — живешь в лучших условиях, не можешь — довольствуйся общей комнатой. Работы хватает на территории самой тюрьмы. Одно из самых популярных занятий — создание сувениров, особенно любят местные мастера делать кораблики. Они «уплывают» за стены тюрьмы как символ свободы и мечты любого боливийца о море, к которому когда-то страна имела выход.

В редких исключениях некоторым заключенным разрешают работать вне тюремных стен. Утром они уходят на работу, а вечером возвращаются к себе домой — в тюрьму. Никто не сбегает. Многие живут здесь со своими женами и детьми. Обязательное условие — жены, проживающие на территории тюрьмы, должны здесь же работать. А дети получают образование или внутри стен, или ходят в обычную школу в Ла-Пасе. Здесь социальный эксперимент дает крен: дети из тюрьмы часто считаются изгоями в обществе, их дразнят одноклассники из благополучных семей, подвергают дискриминации учителя в школе. Их жизнь в тюрьме — вопрос неоднозначный. Хороша ли такая школа жизни?

Фото: Аша Маилз

Многие заключенные получают в тюрьме образование: есть возможность обучиться сразу нескольким профессиям в местном «техникуме» и даже заочно учиться в университете. Дало бы им общество такой шанс, не окажись они в тюрьме? Не факт. Большинство обитателей тюрьмы выросли в очень бедных семьях и шли на воровство, оказавшись на грани. Наш провожатый Хулио с гордостью рассказывает, что он уже заканчивает обучение и скоро получит диплом экономиста. Наверное, он уже не захочет вернуться в Сан-Педро, имея в жизни больше возможностей. Хотя многие возвращаются. Бывали даже случаи, когда отпущенные на волю специально попадаются на каком-нибудь не очень серьезном преступлении, чтобы снова оказаться за стенами Сан-Педро.

Гуляя по территории тюрьмы мы услышали за спиной: «Девушки, а вы из России?». Так мы познакомились с боливийцем Фредди, получившим несколько лет назад диплом инженера в одном из институтов Минска. В тюрьму, уверяет Фредди, он попал по ошибке. В Ла-Пасе у него была своя строительная фирма. Однажды он подписал фальшивые договоры, которые подсунули ему конкуренты. Приговор еще не вынесен, и скоро будет долгожданный суд. «Максимум полгода еще могут продержать», — с улыбкой говорит Фредди. Впрочем, в тюрьме он особо не горюет. Жена с детьми часто приходят к нему, приносят домашнюю еду, по которой он скучает в Сан-Педро.

Фото: Аша Маилз

– Болеть здесь, правда, нежелательно. Коек больничных мало: 10 штук на все население в 1500 человек. Врачи здесь не очень хорошие, медицина на низком уровне, оборудование старое, — рассказывает Фредди по дороге в храм, который частично служит еще и госпиталем. Других негативных моментов жизни за решеткой он так и не припомнил. Говорит, что нет здесь никакой дедовщины, люди живут не по тюремным понятиям, а по общечеловеческим.

Разговор с Фредди прерывается — нас приглашают на небольшое заседание демократического совета в тюрьме, где все вопросы решают всеобщим голосованием представители всех восьми секторов тюремного города — местные авторитеты. Только так ведутся внутренние дела в тюрьме. Власти не вмешиваются.

Фото: Аша Маилз

Беспрецедентный социальный эксперимент, поставленный боливийскими властями, дает результаты, которые на сегодняшний день сложно оценить однозначно. Считается, что по тому, как обращаются с преступниками, можно судить об уровне развития общества в целом. Если комфорт тюрем Европы и США уже ни у кого не вызывает удивления, ставит ли подобное тюремное управление Боливию в один ряд с самыми развитыми странами мира?

С другой стороны, подобная свобода может и выйти за рамки дозволенного. В 2003 году книга Расти Янга «The Marching Powder» навсегда связала Сан-Педро с нелегальной продажей кокаина. И если Боливия сегодня является одним из лидеров на кокаиновом рынке, то в тюрьме, по слухам, можно приобрести кокаин по самым низким ценам. Другое дело, что реализация этого процесса уже стала труднее: с 2009 года закрыли вход в тюрьму для туристов, посещающих ее не из-за культурного интереса, а в надежде купить наркотики по дешевке. Как сейчас обстоят дела на тюремной кокаиновой фабрике — точно не известно.