Фоторепортаж: как кубинцы живут в старинных изъятых особняках на набережной Гаваны

Фотограф Людмила Цуканкова съездила в Гавану и смогла заглянуть в гости к кубинцам, которые поселились в экспроприированных после революции американских особняках, построенных на набережной около сотни лет назад. Теперь некогда роскошные дома обветшали, но люди не покидают их и обустраивают здесь свой быт как могут. Шесть особняков – шесть историй, каждая со своим колоритом.

Малекон (Malecón) с испанского переводится как «волнорез, мол или набережная». А ещё так называется целый район Гаваны – и расположен он, разумеется, на побережье (где есть и волнорез, и набережная, и мол). Когда-то это было одно из самых престижных мест города, и здесь один за другим вырастали эклектичные особняки в духе минувших эпох с барельефами, колоннами и балюстрадами. Теперь они потеряли свой прежний лоск и больше напоминают коммуналки, а вместо американских дельцов и творцов здесь живут простые кубинцы. 

Малекон, Гавана, 1955 год

Фото: Wikimedia Commons

К домам, построенным в самом начале Малекона, я и пошла. В любой стране район на набережной с видом на море считается престижным для жизни, и Гавана не была исключением. Так ли это до сих пор? 

На вопрос «Cколько лет вашему дому?» местные жители отвечают «около 100». Примерно так и есть. Для превращения в развалину это не возраст, но дома Малекона по большей части выглядят довольно плачевно. Считается, что тому есть три причины: климат (высокая влажность, ливни и изначально недостаточная высота набережной, которая не спасает дома от воздействия волн, особенно во время штормов), перенаселение и отсутствие вложений на протяжении 65 лет после революции.

Жители особняков Малекона – люди не самые открытые. Попасть внутрь было непросто, многие отказывали сразу. То, что получилось поговорить с теми немногими, кто впустил меня в свой дом – настоящая удача, благодаря которой и появились эти шесть фотоисторий, снятые в стенах шести особняков. 

В квартиру Нини мы попали благодаря ее соседу-художнику, который живет и продает свои работы в магазине на первом этаже. На втором этаже в многочисленных просторных комнатах уже 15 лет живет Нини с семьей. Места хватает, поэтому в отличие от соседей ей не нужно делить комнату на два уровня, чтобы получить больше полезной площади. 

Дома у Нини живут и собака, и кошка. Это не является чем-то особенным, многие кубинцы держат дома питомцев. Моя небольшая статистика: в трех домах из шести в данной истории живут домашние животные.

Долгие годы Конгресс и Министерство юстиции США поднимают вопрос о судьбе безвозмездно захваченной после революции собственности. Уже в 1959 году, когда произошла революция, заместителю госсекретаря США подается записка о преследовании американских владельцев недвижимости и предприятий на Кубе, оккупации их имущества. Практически тут же при Минюсте создается Комиссия по урегулированию претензий к Кубе, которая устанавливает правомерность требований 5 913 американцев на сумму 1,9 млрд долларов (по ценам 1959 года). Комиссия десятилетиями собирает доказательства изъятия собственности в начале 1960-х. На запрос в Комиссию о том, как обстоит дело сейчас, мне не ответили. 

Нерешенным остается и вопрос изъятия имущества у тех кубинцев, которые были вынуждены эмигрировать в США. Количество бывших кубинских граждан, которые сами или через наследников имеют права на компенсации от Кубы, по оценкам, составляет до миллиона человек. 

Вид снаружи. Второй этаж здания – дом Нини.

Первым делом Тамара спросила, нет ли у нас лекарств от варикоза или хоть чего-то, облегчающего отечность и тяжесть в ноге. На Кубе с лекарствами сложно, и жители благодарны любым. От варикоза у меня ничего не было, но на следующий день я отнесла Тамаре таблетки от головы, живота, аллергии, противовирусные препараты – всему были рады.

В этом доме разные комнаты занимают родственники Тамары, её сын и племянники.

Тамара в одной из комнат дома

В 1996 году в США принимается Закон Хелмса-Бертона «О свободе и демократической солидарности с Кубой», который Куба и дружественные ей страны считают откровенно антикубинским. Закон предусматривал ужесточение эмбарго против Республики и дополнительные санкции против иностранных компаний, торгующих с Кубой. 

Позже Администрация Трампа воспользовалась законом Хелмса-Бертона и заявила о необходимости вступления в силу его раздела, который гласил: каждый, чья собственность была национализирована Кубой после 1959 года, имеет право подать в суд на человека или компанию, которая получает доход или пользуется их прежними владениями. Такие иски начали подавать преимущественно компании, которые владели до революции нефтеперерабатывающими заводами, транспортной инфраструктурой и портами.

Куба считает Закон Хелмса-Бертона нарушающим международное право и настаивает на законности национализации предприятий. А о выплате компенсаций в отношении жилой недвижимости (вроде особняков Малекона), где сейчас проживают тысячи гаванцев, нет и речи. 

Дом Тамары, вид снаружи

Я вернулась с Кубы в конце ноября, но Мария осталась моим основным респондентом. Она иногда даже звонит, хотя я не знаю испанского, а она английского. На вопрос, сколько лет дому, я получила ответ: его строили русские. Я удивилась и уточнила – то есть дому 60 лет? Подумав, она написала, что все же 100, и строили точно не русские. Мне показалось, что она хотела сделать мне приятное.

По словам Марии, жилье здесь ей подарили родители, она ни за что не хочет менять его на другое из-за «променада». Марии 25 лет, в доме она живет три года. Ее главная мечта – отремонтировать свой дом.

Мария и ее подруга Алина. Квартиры в этом доме сильнее всего нуждаются в капитальном ремонте, в некоторые комнаты нужно подниматься по лестнице (похожей на ту, что слева). Когда я попыталась подняться, меня предупредили, что на половину ступеней наступать вообще не стоит. Я не рискнула заглянуть в другие комнаты квартиры, кроме спальни Жозефины.

К концу 80-х годов здания на Малеконе, построенные в первые десятилетия века, находились в плачевном состоянии. Мария рассказала мне про знаменитого на Кубе историка Эусебио Леаля. В начале 90-х он убедил Фиделя Кастро позволить отелям, ресторанам и музеям зарабатывать доллары США, а прибыль направлять на восстановление старых зданий столицы. Леаля назначили муниципальным историком Гаваны, выдали миллион долларов США и карт-бланш на их использование.

Леаль начал с того, что открыл в столице бары для иностранцев – именно там когда-то Эрнест Хэмингуэй выпивал свои дайкири и мохито. Историк продолжил тем, что взял в управление отели, рестораны и музеи города. Так он начал зарабатывать валюту. Позволив Эусебио Леалю коммерциализацию Гаваны, Фидель Кастро отступил от своего принципа не допускать, чтобы Куба становилась «островом горничных и барменов». 

Дом Марии (справа), вид снаружи

Желтый с колоннами дом Милагрос, в котором она живет уже 15 лет, находится в хорошем состоянии. Милагрос – одна из кубинцев, которым удалось оформить право собственности на свою квартиру (многие здесь живут самозахватом). Частную собственность на жилье гражданам Кубы спустя почти 50 лет запрета вновь разрешил Рауль Кастро, который пришел к власти после отхода от дел брата Фиделя. Иностранцам владеть недвижимостью на Кубе все еще запрещено.

Милагрос в своей квартире

Периодические реконструкции старых зданий Гаваны, начиная с конца 90-х годов, осуществлялись не без усилий вышеупомянутого историка Леаля и его компании Habaguanex, но всегда с международной помощью (в частности, Испании и Швейцарии). 

Этот дом единственный снят не со стороны Малекона, а с улицы Сан Лазаро, которая расположена за ним. Всё потому, что состояние фасада со стороны Малекона в настолько плохом состоянии, что по фотографии вы бы подумали, что я обманываю и жить в этом здании нельзя. 

Джордж живёт в доме со своей матерью и соседями. Один из них отказался фотографироваться по религиозным соображениям, но в квартиру пригласил. 

Дом Джорджа, вид с улицы Сан-Лазаро

О съемке в этом доме договорился сын Тамары. Он предупредил меня, что у жителей особняка мало времени: они торопятся уходить по делам. В тот день мне так и не удалось с ними как следует пообщаться и хотя бы узнать, как их зовут. Позже я пришла к дому еще раз, но двери никто не открыл.

Хозяевами одной из уютных квартир в этом доме являются мама с сыном, а еще у них живет кошка. На стенах многочисленные портреты, постеры и непременное распятие и изображения Иисуса.

Последняя программа реконструкции Малекона была утверждена перед пандемией 2020 года и заключалась в изменении геометрии стен набережной и их высоты. Гидравлические исследования показали, что наводнения на Малеконе с годами усилятся – это последствия изменения климата. Морская соль разрушает бетонные стыки зданий и делает их ремонт недолговечным и почти бессмысленным.

Кубинцы ждут иностранных инвестиций и шутят, что если надо, они могут стать более капиталистичными, чем сами капиталисты. Однако инвесторы не торопятся – все помнят судьбу дореволюционных инвестиций.